[THink_]

Немного отвлечемся на Китай ,наткнулся на статью Питера Хитченса из Daily Mail

думал, мне уже не жить. Вокруг машины собралось человек пятьдесят - обманутая, разъяренная, пораженная отчаянием толпа. Они пытались перевернуть машину, колотили по ней булыжниками, ругались, проклинали нас. Потом они начали вышибать стекла. Сейчас вышибут, подумал я, а потом примутся за нас... нет, лучше об этом не думать.

Я пытаюсь не смотреть им в глаза. Но они глядят на меня и на моих товарищей с таким гневом, с такой ненавистью, каких я не встречал никогда в жизни, - я и не думал, что человеческое лицо может выразить что-либо подобное. Мои товарищи, Барбара Джонс (Barbara Jones) и Ричард ван Риневельд (Richard van Ryneveld), как и я сам, сидят на заднем сиденье, беспомощно сжавшись в комок...

Если мы вылезем из машины, нас точно убьют. Если не вылезем - нас почти точно убьют.
Еще два наших товарища, африканцы, вылезли из машины. Сумасшедшие - они пытаются договориться с толпой. Мы понимаем - это все равно, что читать лекции о пацифизме надвигающемуся торнадо.
Прошло секунд сорок - нам показалось, что добрых полчаса, - и один из них образумился, снова нырнул в машину и рванул задним ходом по пыльной каменистой дороге. Его друг остался на улице.
Бог миловал нас - мы не свалились в канаву, не перевернулись, не прокололи шину. Наши несостоявшиеся убийцы гнались следом с ужасающей скоростью, едва различимые в поднятой нами пыли. Мы едва успели развернуться на месте и оторваться от них.
Второго нашего проводника мы буквально оставили на произвол судьбы (на удивление, я не испытал тогда никаких уколов совести) - но он вырвался и ломился к нам со скоростью олимпийского бегуна, а наполовину скрытые клубами пыли преследователи не отставая бежали за ним.
Мы распахиваем заднюю дверь, и он успевает забраться в машину. Мотор ревет, машину подбрасывает на камнях и выбоинах.
Мы боялись, что впереди нас ждет вторая засека и все начнется заново. Но засеки не было. Мы спаслись, спасся даже тот, по чьей глупости мы чуть не погибли.
Он говорит, что толпа хотела добраться именно до нас, потому он и спасся. Мы едва не погибли. Мы живы! Занятное ощущение - не сказать, что абсолютно неприятное.
Зачем же им понадобились наши жизни? Откуда такая ярость?
Они решили, что я напишу о них статью, и они лишатся средств к существованию.
Если это можно назвать существованием.
Эти несчастные, злобные, потерявшие надежду люди живут тем, что копаются в заброшенных медных шахтах Конго и достают из пыли и грязи кусочки кобальтовой и медной руды. Они вручную затапливают двадцатичетырехметровые шахты, промывают руду в ручьях, полных человеческих испражнений и возбудителей холеры, а затем на допотопных велосипедах везут пятидесятикилограммовые тюки с рудой в гору, в близлежащий городок Ликаси, где перекупщики забирают сырье, чтобы перепродать его клиентам. Основная масса клиентов - китайские предприниматели, жадные до драгоценного источника цветных металлов.
Глядя на их жалкий вид и на то, как они бредут мимо, мне невольно вспоминаются фотографии Великобритании тридцатых годов, где оставшиеся без работы шахтеры так же бредут домой под мелким дождиком, сгибаясь под тяжестью мешков с углем, который они собрали по свалкам. Разница только в том, что зной делает их труд еще в пять раз более изнурительным, а условия труда и жизни гораздо хуже, чем худшее из всего, что видела Англия начиная с восемнадцатого века.
Многие погибают под завалами в вырытых как попало штольнях. Многие получают страшные травмы и остаются без лечения. Многие - едва ли не дети. В удачный день таким трудом можно заработать до трех долларов, чего едва хватает на нищенскую жизнь в малярийных трущобах.
Нам довелось посетить эту кошмарную яму, это напоминание о каторжных тюрьмах времен древних рабовладельческих государств.
Десятки согбенных фигур без конца трудятся в десятках вырытых вручную ям. На лицах (когда их видно) - лишь пустота и безнадежность.
Нас увел в сторону жирный полисмен-лихоимец: якобы у нас не все в порядке с документами. На самом деле он следовал инструкциям пустоглазого одноухого гангстера, сидевшего рядом.
Мы вернулись, принеся с собой еще больше официальных бумаг и разрешений, но гангстеры заманили нас в ловушку.
Шахтеры были напуганы - их напугали злые, коварные боссы - они боялись, что я и мне подобные могут написать об их жалкой жизни в газетах, и тогда шахту закроют, а им перестанут платить по три доллара в день.
Не могу придумать никакого другого объяснения. Думаю, что так оно и есть, в этом и заключается причина того ужаса, который творится в Африке у меня перед глазами.
Целый континент, погрузившись в пучины отчаяния, добровольно продался новой эпохе коррупции и фактического рабства, а Китай тем временем скупает все металлы, всю руду и всю нефть, до которой может дотянуться: медь нужна для производства проводов и кабелей, кобальт - для сотовых телефонов и реактивных двигателей. Все это - главные виды сырья, нужные для современной жизни.
Жадность и ненасытность. Для африканцев и даже для многих их лидеров это - лучший вариант, ведь альтернативой является медленная смерть от голода.
На мой взгляд - и не только потому, что меня чуть не убили, - итак, на мой взгляд, Китай с его новой, циничной интерпретацией империализма делает злое, черное дело.
То, что Китай предлагает правителям и народам Африки, - это примитивные, жалкие условия и бесстыдная эксплуатация.
Правительства получают гигантские займы, обещания построить новые дороги, больницы и школы - а в ответ предоставляют Пекину право безвозмездно и беспошлинно наживаться на обильных запасах нефти, руд и металлов.
Все, что получает народ Африки, - это жизнь настолько жалкая, что единственная альтернатива, смерть от голода, казалась лишь немного менее привлекательной.
Когда я только собирался в свое путешествие в Африку, ученые люди убедительно говорили мне, что китайцы делают в Африке много хорошего. Они говорили, что Китаю нужны африканские рынки сбыта, что он заинтересован в реальном экономическом развитии этого изломанного судьбой континента.
Из их слов выходило, что стороннее вмешательство в дела Африки может принести пользу именно в силу того, что оно совершается из циничных и эгоистических побуждений. По их словам, организованные Западом гуманитарные акции и программы приносят мало реальной пользы; смеясь, они говорили, что 'единственная страна, разбогатевшая на пожертвованиях, - это Ватикан'.
И вообще - зачем так волноваться из-за коррупции в Африке? Что, она чем-то хуже, чем коррупция в России или Индии? И какое мы имеем право выступать в качестве моралистов? Может, это для нас 'коррупция', а для африканцев - единственный способ заработать средства к существованию для своих близких?
Ну, а что в самом Китае? Сам Китай, несмотря на резкий (я бы сказал, несколько конвульсивный) рост и новоприобретенное богатство, сильно страдает от бедности и отсталости - я посещал китайские потогонные фабрики, гостил в отсталых деревнях провинции Гуандун, живущие без электричества, видел мрачный и нищий город шахтеров Датун, видел людей, что до сих пор селятся в пещерах, а воду берут только из колодцев.
Едва оправившись от катастрофического периода правления Мао, загубившего множество жизней, и от последовавшего за ним длительного хаоса, китайцы только и мечтают, что о стабильности и благополучии. Один очень честный и добросердечный китайский бизнесмен, с которым мы попивали пиво в гостинице Park Hotel в Лумумбаши (построенной бельгийцами и по сей день хранящей следы былого колониального величия), сказал мне так: 'Африка - это последняя надежда для Китая'.
С теоретической точки зрения звучит очень убедительно. Африканские авантюры, предпринятые Великобританией, не были особенно благотворны для африканцев, хотя, с другой стороны, немало достойных людей честно старались принести в Африку не только дискриминацию и эксплуатацию, но и честность и справедливость.
Легко заметить, что в бывших колониях Великобритании по сей день сохраняется немало хороших обычаев и достижений, отсутствующих в странах, некогда принадлежавших соперникам Британской империи.
С другой стороны, на нашей совести такие страны, как Зимбабве, Нигерия и Уганда. Так позволено ли нам читать нотации всем остальным?
Я решил присмотреться к китайскому вмешательству в двух странах: Замбии и так называемой 'Демократической Республике Конго'. По двум причинам: во-первых, они находятся рядом, во-вторых, первая была английской колонией, а вторая - бельгийской.
Кроме того, Замбия - страна демократическая, пусть демократия в ней работает и не лучшим образом, и существует даже движение против китайского присутствия в ней. Что касается Конго, то там царит деспотия, и высказываться против президента Джозефа Кабилы, мягко говоря, неразумно.
Конго едва ли можно назвать государством. Совсем недалеко от того места, где я сейчас нахожусь, происходят настоящие бои.
Повсюду расставлены и развешаны статуи и портреты погибшего отца нынешнего президента, Лорана Кабилы; совершается явная попытка создать культ личности, который в дальнейшем можно будет использовать как некий фундамент для будущей стабильности. С каждой стены хмуро глядят портреты самого Джозефа.
Я знаю из личного опыта общения с китайскими властями, что Пекин не терпит никакого обращения, кроме глубоко уважительного, считая все остальное оскорблением, и никогда ничего не забывает.
Я также знаю, что в Африке все за всеми следят.
Был случай, когда съемочная группа Mail on Sunday делала фоторепортаж с кладбища в населенном пункте Чамбиши, где были захоронены тела пятидесяти четырех человек, погибших в результате несчастного случая на заводе взрывчатых веществ, принадлежавшем китайской фирме. На них немедленно кто-то донес, и уже через час после начала работы местные работники 'служб безопасности' бегали кругом, пытаясь выяснить, чем мы там занимаемся.