halan
20.03.2008, 17:13
Критерии, отделяющие искусство от неискусства, крайне зыбки. Из неожиданных, но довольно надежных — драйв. Который либо есть, либо… У хорватки Ведраны Рудан драйва выше головы, и он такой бешеный, что, соприкасаясь с ее текстом, испытываешь сумасшедшее веселье. И чистый восторг. Сродни тому, что бывает, когда глядишь, например, на Ниагару… Хотя роман «Ухо, горло, нож», первый из пяти уже написанных Рудан и только что переведенный (заметим, восхитительно) на русский, не такая уж веселая книга.
Ведрана Рудан
Родилась в 1949 г. в Хорватии. Журналистка, потеряв работу из-за критики в адрес президента Туджмана, создала с мужем агентство по торговле недвижимостью и написала первый роман, «Ухо, горло, нож». Сейчас по-прежнему занимается недвижимостью, пишет книги, а также колонки в крупный хорватский еженедельник Nacional.
Перед нами нервный монолог 50-летней Тонки, которая мучается бессонницей и развлечения ради рассказывает историю своей жизни воображаемым слушателям, «им», которых попутно кроет, на чем свет стоит. Кто эти «они», эти «онанисты», «придурки с промытыми мозгами» и «дрочилы проклятые», — неизвестно. Не исключено, что мы с вами. Но обидеться вы не успеете, безумный темп повествования не даст вам опомниться.
Всю ночь у героини включен телевизор, но выключен звук. «Вот эта гадина на экране. Какого хрена она там плачет? Из-за дрожащих стариков, которые все потеряли во время войны? Да она эту войну в гробу видала. Если бы не война, ее тупая физиономия никогда не попала бы на экраны. Когда идет война, когда все вокруг одно дерьмо, шефам срочно требуются глупые физиономии с огромными глазами, полными неиссякаемых слез». И все в таком духе. Хотя и не совсем — выцарапать из романа даже такой крошечный кусочек, в котором ни одно слово не заменено многоточием, сложно. Но если в устах любого другого столь бурные потоки обсценной лексики отдавали бы кокетством, дворовым молодечеством или обычной пошлостью, то у Рудан отчаянная брань выглядит как единственно возможная форма выражения эмоций, захлестывающих героиню. Между прочим, пережившей войну.
Ее скороговорка — это ор здравого смысла, это крик частного человека, протестующего против цинизма политиков и бомбежек, против фальши и лжи, льющейся на головы граждан с телеэкранов и рекламных щитов. Патриотизм, говорите? «Мы с Кики (муж героини) не сомневались, что Родину будет защищать кто-нибудь другой. И этот другой отдаст за нее свою жизнь и положит ее на алтарь. Пусть она там сияет во все времена». Любовь к матери, детям, друзьям? «Нет, нет и нет! — кричит героиня. — Ничего этого нет!» И читатель вправе заподозрить, что у нее просто слегка поехала крыша, что, возможно, весь этот монолог — результат посттравматического синдрома. Но не так плоска Рудан.
Что такое ПТС, ее героиня отлично знает, но убеждена, что это нонсенс, потому что не одна война, но и целый «мир — травма». И ставит между войной и мирной жизнью знак равенства. Именно поэтому самые обыденные вещи (городской карнавал, поход в «Ашан», встреча с матерью) описаны здесь с таким напряжением и ужасом, будто речь идет о жизни и смерти, будто речь идет о зачистках, изнасилованиях, убийстве детей. Впрочем, и об этом она идет тоже.
Но при этом Рудан удается избежать истерики, хотя ее текст эту истерику точно изображает. Он вообще не только умен и культурен, он еще и чрезвычайно умел. По сюжетным линиям пущен ток, за происходящим интересно следить, тележизнь сшита с реальностью, и ниток не видно, герои убедительно живут и разговаривают. А еще этот роман полон шарма. Шарма, за который и прощаешь Рудан все — даже очевидное пристрастие к слову «член» и некоторое однообразие.
Ведрана Рудан. Ухо, горло, нож. Пер. с хорватского ларисы Савельевой, СПб.: Амфора, 2008
Газета Ведомости
Ведрана Рудан
Родилась в 1949 г. в Хорватии. Журналистка, потеряв работу из-за критики в адрес президента Туджмана, создала с мужем агентство по торговле недвижимостью и написала первый роман, «Ухо, горло, нож». Сейчас по-прежнему занимается недвижимостью, пишет книги, а также колонки в крупный хорватский еженедельник Nacional.
Перед нами нервный монолог 50-летней Тонки, которая мучается бессонницей и развлечения ради рассказывает историю своей жизни воображаемым слушателям, «им», которых попутно кроет, на чем свет стоит. Кто эти «они», эти «онанисты», «придурки с промытыми мозгами» и «дрочилы проклятые», — неизвестно. Не исключено, что мы с вами. Но обидеться вы не успеете, безумный темп повествования не даст вам опомниться.
Всю ночь у героини включен телевизор, но выключен звук. «Вот эта гадина на экране. Какого хрена она там плачет? Из-за дрожащих стариков, которые все потеряли во время войны? Да она эту войну в гробу видала. Если бы не война, ее тупая физиономия никогда не попала бы на экраны. Когда идет война, когда все вокруг одно дерьмо, шефам срочно требуются глупые физиономии с огромными глазами, полными неиссякаемых слез». И все в таком духе. Хотя и не совсем — выцарапать из романа даже такой крошечный кусочек, в котором ни одно слово не заменено многоточием, сложно. Но если в устах любого другого столь бурные потоки обсценной лексики отдавали бы кокетством, дворовым молодечеством или обычной пошлостью, то у Рудан отчаянная брань выглядит как единственно возможная форма выражения эмоций, захлестывающих героиню. Между прочим, пережившей войну.
Ее скороговорка — это ор здравого смысла, это крик частного человека, протестующего против цинизма политиков и бомбежек, против фальши и лжи, льющейся на головы граждан с телеэкранов и рекламных щитов. Патриотизм, говорите? «Мы с Кики (муж героини) не сомневались, что Родину будет защищать кто-нибудь другой. И этот другой отдаст за нее свою жизнь и положит ее на алтарь. Пусть она там сияет во все времена». Любовь к матери, детям, друзьям? «Нет, нет и нет! — кричит героиня. — Ничего этого нет!» И читатель вправе заподозрить, что у нее просто слегка поехала крыша, что, возможно, весь этот монолог — результат посттравматического синдрома. Но не так плоска Рудан.
Что такое ПТС, ее героиня отлично знает, но убеждена, что это нонсенс, потому что не одна война, но и целый «мир — травма». И ставит между войной и мирной жизнью знак равенства. Именно поэтому самые обыденные вещи (городской карнавал, поход в «Ашан», встреча с матерью) описаны здесь с таким напряжением и ужасом, будто речь идет о жизни и смерти, будто речь идет о зачистках, изнасилованиях, убийстве детей. Впрочем, и об этом она идет тоже.
Но при этом Рудан удается избежать истерики, хотя ее текст эту истерику точно изображает. Он вообще не только умен и культурен, он еще и чрезвычайно умел. По сюжетным линиям пущен ток, за происходящим интересно следить, тележизнь сшита с реальностью, и ниток не видно, герои убедительно живут и разговаривают. А еще этот роман полон шарма. Шарма, за который и прощаешь Рудан все — даже очевидное пристрастие к слову «член» и некоторое однообразие.
Ведрана Рудан. Ухо, горло, нож. Пер. с хорватского ларисы Савельевой, СПб.: Амфора, 2008
Газета Ведомости